И понимание этой предопределенности и, фактически, неизбежности скорой смерти Высоцкого, с одной стороны, тяготит, а с другой — стимулирует и заставляет собраться как перед последним прыжком. То, как много он работает и сколько успевает сделать за два последних года жизни, — многим хватило бы на десятки лет. Но чувство трагической предопределенности было понятно близким друзьям Высоцкого, как тому же Шемякину: «Когда мы последний раз расставались, то я ему сказал: „Давай назло всем будем жить. Попробуем?“ И он сказал: „Давай, попробуем“. Но сказал так, что я понял, что пробовать жить дальше он не будет. И через две недели его не стало…».
По свидетельству знакомых Высоцкого, бывших с ним в последний год жизни, например, Барбары Немчик, супруги его администратора Валерия Янкловича, Высоцкий планировал поездку в США, но не столько для того, чтобы туда эмигрировать, а сколько для того, чтобы «навести мосты»: концертировать, попытаться наладить диалог с эмиграцией, диалог между теми, кто оказался «там», и теми, кто остался «здесь». И была еще надежда на американских врачей, про которых Высоцкий говорил с надеждой: «Они меня вылечат».
Михаил Шемякин и Павел Сурков
(фото автора)
И тем отвратительней муссирование трагических обстоятельств его ухода, как, например, в фильме «Высоцкий. Спасибо, что живой» — странной картине, в которой собственно никакого Высоцкого нет, а есть чудовищно загримированный актер Сергей Безруков. Более того, во время съемок фильма и премьерных показов имя исполнителя главной роли держалось в тайне (пока сам Безруков в интервью не признался, что Высоцкого сыграл он), а в театральной версии сперва указывали в титрах не «Сергей Безруков», а «Владимир Высоцкий». Но друзья и истинные поклонники надлежащим образом восприняли картину — как и Михаил Шемякин, прямо сказавший мне: «Что касается фильма — я этот фильм не смотрел. Я увидел ролик, и меня чуть не стошнило. Это омерзительно. Он неплохой актер, этот Безруков, который сыграл Высоцкого, но я знаю, что у него, бедняги, случилась чуть ли не экзема — так как сделали посмертную маску Высоцкого, которую ему в течение четырех часов наклеивали на лицо… Это глупость. Совершенно не важно, похож ты на Высоцкого или нет, если ты правильно понимаешь, как сыграть этого человека, то ты можешь показать этот образ и раскрыть душу самого Высоцкого. Поэтому — это очень неудачный прием, с маской. И второе — я знал, что в этом фильме речь пойдет о наркотиках и всем, что с этим связано… Но это была слишком большая трагедия для него, для меня, для Марины, для всех тех людей, которые его знали. Поэтому муссировать эту тему — это просто попытаться собрать деньги и сделать это на очень печальной истории. Эти деньги попахивают чем-то очень неприятным… И вся эта история с Володей — печальная, грустная, но муссировать эту тему с болезнью — просто подло»[65].
Так что, если апеллировать к героям Достоевского, подобный поступок достоин даже не Свидригайлова. Такую гнусность мог бы совершить другой герой Федора Михайловича — Смердяков.
Но чтобы не заканчивать эту главу на грустной ноте, стоит вспомнить и еще одно обращение Высоцкого к теме «Преступления и наказания». Она возникла в его знаменитых устных рассказах, бесконечных анекдотах, которые он придумывал и рассказывал своим друзьям. Один из них записал режиссер Станислав Говорухин:
«Сидит здоровенный мужик на пляже, читает книжку. Красивый, молодой парень с мощным торсом, эдакий Голиаф. Рядом загорает миленькая девица, бросает на него взгляды, повернется и так и эдак, спустила с плеч бретельки лифчика, села, придерживая руками полную грудь. Он на нее — ноль внимания. Тогда она сама:
— Простите, что вы читаете?
Закрыл книжку, прочел на обложке, чуть ли не по слогам:
— Прес-туп-ление и на-ка-зание.
— Страшно?
Посмотрел на нее снисходительно:
— Меня хер напугаешь»[66].
Дон Гуан и проблема поэтики«Каменный гость» и сегодня остается одним из самых таинственных — и до сих пор по-настоящему не прочитанных — произведений Пушкина. А в то же самое время именно «Каменный гость» оказывается краеугольным камнем, роковой страницей в жизни поэта: произведением, которое во многом не просто отразило сиюминутное состояние автора, но и фактически запрограммировало его судьбу.
К истории Дон Жуана Пушкин просто обязан был подступиться: ему был известен и мольеровский сюжет, и знакома опера Моцарта (первая русская постановка состоялась в 1828 году, и Пушкин не мог обойти ее вниманием), да и первичный текст Тирсо де Молины ему был известен (именно поэтому Пушкин и называет своего героя не Жуаном, а Гуаном, приближая его к исходному Дону Хуану), и, конечно же, Пушкин не упускал из фокуса внимания байроновского «Дон Жуана» (хотя сюжет путешествия героя, совмещенного с попаданием в ключевые исторические события, был уже отработан в «Евгении Онегине»). Так что очевидно, что рано или поздно Пушкин так или иначе отразил бы в своем творчестве классический сюжет о неутомимом сладострастнике и ожившей статуе.
Для самого Пушкина текст «Каменного гостя» — чрезвычайно важный, рефлексивный и во многом даже рубежный. Он пишет его в 1830 году, накануне собственной свадьбы, и в этом произведении содержится, кстати, наиболее точный портрет невесты (а после и жены) Пушкина — Натальи Николаевны Гончаровой. Без сомнения, именно ее он выводит в образе — нет, не Доны Анны, а Лауры!
Ключевой эпизод трагедии — именно потому, что он содержит прямую рефлексию Пушкина по поводу того, что его ждет в браке, — это разговор Лауры и Дон Карлоса. Именно в ней раскрываются внутренние переживания Пушкина, перешагивающего 30-летний рубеж, серьезный возраст для первой половины XIX века, и женящегося на восемнадцатилетней красавице. Совпадение возрастов Гончаровой и Лауры, конечно же, неслучайно:
Дон Карлос
Скажи, Лаура,
Который год тебе?
Лаура
Осьмнадцать лет.
Дон Карлос
Ты молода… И будешь молода
Еще лет пять иль шесть. Вокруг тебя
